Создатель звезд

О Создателе Звезд Роман знаменитого английского ученого-философа, социального мыслителя, культуролога, прозаика и поэта Олафа Стэплдона Создатель звезд (1937), формально принадлежащий к твердой (естественнонаучной) фантастике, вряд ли заинтересует отечественных поклонников этого жанра. Слабо беллитризированная история эволюции разума во Вселенной, простирающаяся от ранних этапов Большого Взрыва , через эоны лет взлета и упадка могущественных внеземных цивилизаций, блестящие утопии и кошмарные войны, духовные озарения и беспремерное варварство впадших в ересь , до гибели последних очагов жизни спустя сотни миллиардов лет в будущем из-за возростания энтропии слишком далека от канонических историй грядущего, известных нам по книгам Азимова, Хайнлайна и их продолжателей. Если последние использовали подобные масштабы лишь как фон для увлекательных приключенчиских и полудетективных повествований, то Стэплдон обратился к ним с целью, с одной стороны, поразмышлять над Вечными Вопросами философии, а с другой стороны, через сопоставление Человечества с иными звездными мирами провести мысль о хрупкости и уязвимости людей не только перед космическими катастрофами, но и перед собственными демонами - войной, бездуховностью, религиозным и националистическим фанатизмом, несправедливыми социальными структурами, техногенными ловушками ... Глобальность и серьезность обсуждаемых проблем, высокий драматизм, доверительный тон повествования, особая, присущая всем произведениям Стэплдона поэтическая атмосфера, шокирующие своей грандиозностью космологические зарисовки и отсутствие хэппиэнда - все это позволило данному произведению оставить хоть и небольшой, но заметный след в мировой литературе, подняв планку фантастического романа на новую, мало кем пока еще преодаленную высоту. Отвергнутый как нашим, так и американским фэндомом, Стэплдон, тем не менее, стал писателем для философски-настроенной интелектуальной элиты общества, фантастом для фантастов, провидцем и футурологом, стоящем в одном ряду с Уэллсом, Оруэллом, Циолковским, Ричардом Бахом, Кастаньедой и Рэрихом, получившим признание таких известных мыслителей и писателей, как Хорхе Луис Борхес, Артур Кларк, Станислав Лем, Джон Пристли, Клиффорд Саймак, Фриц Лейбер... Возможно, придет день открытия Стэплдона и думающим российским читателем, и наши издатели, отвечая на рыночный запрос, опубликуют-таки самый известный и пока еще недоступный нам роман этого самобытного автора Последние и Первые Люди: история близлежащего и далекого будущего (1930), повествующий о миллиардолетней истории рода человеческого, его взлетах и падениях, героической борьбе с враждебным природным окружением и страшной, хотя и очевидной для ученых участи, угатованной ему в грядущем безжалостным Космосом.

    Стэплдон повлиял на современную фантастику (и технологическую, и фэнтэзи) и мощно, и незаметно - потому что опосредованно. Для фантастики он такая же фигура, как Борхес для постмодернизма. Эко все вышло из нескольких строчек Борхеса, и по духу и по смыслу, но кто же будет их прослеживать. Взять косточку, размолоть ее и приготовить из нее суп - так делалось с Борхесом, так же делается и с идеями Стэплдона. Правда, в 30-е годы, когда Стэплдон писал главные вещи, сходные космогонически-страшные штуки в немножко смешном духе Эдгара По и Леонида Андреева встречались (скажем, Говарда Лавкрафта) - но Стэплдон дал мироощущению времени масштаб и религиозную убедительность. Масштаб Стэплдона, как мне кажется, скрыт не столько в объемности его небесного путешествия, сколько в серьезности его намерений. Он писал не для развлечения дам и ставил себе цели, которые по плечу лишь . Поэтому он и стал тем, кем стал - вождем племени, глядящим с недоступного и малолюдного утеса на шумное развитие своего потомства.     Кому нужно читать Стэплдона? Тому, что хочет знать, где истоки , на чем учился игре выдумывания цивилизаций автор , тому, кого взяло за сердце случайно прочитанное Клайва Люьиса и кому жаль, что никто не напишет новое . Тому, кто согласен, что книги пишутся от полноты сердца, а не от скудости кармана.