Джонни Мнемоник

С этого рассказа в свое время началось мое увлечение киберпанком. Наткнувшись на него случайно где-то в самом конце 80х, я пропал. Меня очаровали язык, образность, сила Гибсона. Я начал лихорадочно искать другие его произведения, литературные обзоры - высматривал упоминавшиеся рядом с ним фамилии, и так познакомился с его сподвижниками, понял что это не единичный рассказ, а бритвенный край новой литературной ступени развития жанра. Я увидел рядом с постиндустриальным властелином образов Гибсоном и смелого технократа Стерлинга, и математика-мечтателя Рюкера, и мистика от информатизации - Суэнвика. Гибсоновские хакеры совсем не те, кого можно встретить в нашей (реальной) жизни. У нас нет для них условий. Его хакеры - это борцы, подпольщики. Только у них нет цели, нет вождя, или программы действий. Зато есть враг - общество. Это просто неосознанный протест. Их мир захвачен корпорациями, им суждена роль простых винтиков. Либо играй по их правилам, либо живи на пособие (да и тогда надо играть по правилам). В нашей реальности такие люди нашли бы себе более удобные ниши. Они, книжные хакеры, просто бессильно мстят обществу. Заметьте, ни одного миллионера, живущего как миллионер, среди них нет. Куш срывали многие, но они не могут жить как богатые, просто не умеют. Даже популярные художники, совершенно законно и регулярно имеющие огромные доходы. Художник-легенда, известный всей Японии, живет в картонной коробке на станции метро, куда и приходят его почитатели. Значит, корысть в их деятельности занимает последнее место. Красной нитью всего его творчества - происходит эволюционный скачок. Потихоньку пробуждается новая форма жизни - корпорации. Форма доминирующая, агресивная, неуязвимая. Корпорации безлики, люди в них лишь мясо. В его New Rose Hotel это показано очень хорошо. А хакеры, точнее вообще все герои-одиночки Гибсона - это рудименты, вымирающие виды, которые могут существовать только в тех местах и сферах, которыми корпорации не интересуются. Они просто стараются выжить. Не спасти мир, не возродить американские свободы - просто прожить день, как-то сохранив свой образ жизни. Ну, справедливости ради помимо одиночек есть и ряд специфических субкультур, но они никакого активного участия в книгах не принимают. Они живут в мире корпораций, как паразиты в желудке акулы. Причем это не обязательно одиночки. Есть и крупные (семейные) фирмы - но они тоже неандертальцы. И выбор стороны часто сознательный - пусть социум дна и ненормален, но он свободен. И далеко не беззащитен, хотя и не выдерживает прямого столкновения - Джонни ведь тоже погиб, хоть и в другой книге. И конфликт киберпанка - это именно обреченность борьбы одиночки против эволюционно высшей формы жизни. Когда даже раз победив, герой и его образ жизни все равно обречены. Мы, в некотором роде, тоже сделали выбор - клетки наших тел унифицированы, лишены индивидуальности и в достаточной степени взаимозаменяемы. А ведь одноклеточные животные свободны, индивидуальны а иногда - амебы, например - даже теоретически бессмертны. Наши клетки пожертвовали бессмертием ради сосуществования, а сотрудники корпораций - личностью ради того же. Хотя сам я предпочту быть бактерией-паразитом. Кстати, у меня складывается впечатление, что Гибсон не боится этого будущего. Но в любом случае, он более честен, чем авторы Гостьи из будущего или Отроков во вселенной . Завтра вряд ли будет добрым и светлым - люди не изменятся просто потому, что перелистнули календарь. Гибсон - типичный экспрессионист. В его романах нет никакой достойной упоминания идеи (по крайней мере ничего, соответствующего резонансу от его книг), его сюжеты линейны и невыразительны, конфликты просты, а герои - чересчур карикатурны. Изредка встречающийся экшен сам по себе тоже мало интересен. То есть фактологически книги очень слабые. Весь эффект идет за счет эмоционального фона, голой чувственности, образов. Если читатель это не воспринимает, то понятно что книга не пойдет. Это не вина читателя - просто этот ключ подходит не к каждому замку. Кстати, именно этого не хватает нашим русским киберпанкам . Антураж они видят и копируют, а вот вИдение... Нельзя же просто брать и рисовать в манере Дали. Хотя я немного утрирую. Вообще идей у него много, масса библейских аллюзий, вечных проблем - но все это лишь контрапункты к основной теме. Каковая - бессилие среднего человека, сколько бы у него не было талантов. Эти идеи, повторюсь - сами по себе популярности Гибсона никак не объясняют. Меня Гибсон просто раздавил. Его стиль - это именно то, что я давно искал. Он поэт и, подобно царю Мидасу, превращает в золото все, о чем пишет - мусор, отчаяние, бесцельность. Он пишет о постиндустриальной цивилизации, задыхающейся в отбросах цивилизации индустриальной. Но роль этих отбросов в его мирах совсем иная - это и сырье, и антиквариат, и источник вдохновения. Это их окружающая среда. Вообще Гибсон к старью и отходам относится очень трепетно. Как и к вещам в целом. В его произведениях очень мало вещей безымянных - он, как и кстати Пушкин, старается указать производителя, страну откуда вещь прибыла, или хотя бы как-то описать, создать образ. Вещь - это герой, пусть бы и мимолетный, проходной. Когда вещи стареют, они становятся вместилищем самой истории, душ ее прошлых владельцев. В Мостовой трилогии Шеветта не желает расстаться с курткой (которая куртка Скиннера , а никогда не просто куртка ), хотя она старая, ветхая и страшно непрактичная. Эта вещь - духовный мост между нею и человеком, заменившем ей родителей, школу и друзей. Когда Скиннер умер, Шеветта не могла себя заставить войти в его комнату - боялась что новые жильцы все там изменили, изгнали оттуда дух старика. Большинство встречающихся у Гибсона художников строят инсталляции из старых вещей - показывая зрителю души этих вещей, словно вызывая заключенных в них духов, их историю.